Гипаксилогическое небо

Экстраординарная и необычная картина. Многие не могут разобрать, что же на ней нарисовано. Присматриваясь к картине, мы видим различные непонятные предметы на серой плоскости, а на заднем фоне просматривается небо и море, соединяющиеся в одно целое, большое и синее. Слева на картине из якобы серого песка торчат какие-то непонятные металлические детали, а справа – из песка выглядывают предметы, своими очертаниями напоминающие кости. Сверху в левой части картины с горки стремительно несется шар, оставляющий хвост как у кометы. В правой части картины песочные разводы образовывают какие-то загадочные фигуры.

Подход Дали в творчестве был другим. Он рисовал образы, которые знакомы разуму: людей, животных, пейзажи, здания - но соединял их под диктовку сознания. Довольно часто художник сливал образы в гротескной манере: туловища женщин превращались в лошадей, а конечности – в рыб. В определенной мере это походило на сюрреалистический автоматизм письма, где слова знакомы, поскольку использовались в повседневной жизни, но они выстраивались в ряд свободно и без каких-либо ограничений для того, чтобы выразить свободные идеи. Дали назвал свой уникальный подход так называемым "параноидально - критическим методом". Как говорил сам художник, он освобождался от каких-либо подсознательных образов, как сумасшедший. Но единственным его отличием от сумасшедшего было следующее: он таковым не был.

Сальвадор Дали прикасался почти ко всему, что было существенным для его современников. Его картины не обошли и таких тем, как сексуальная революция, гражданские войны, атомная бомба, нацизм, католическая вера, наука, классическое искусство музеев и приготовление еды.

Почти во всех картинах он высказывал кое-что немыслимое, что шокировало почти всех здравомыслящих людей. Этот вызов был не лишь личным делом, но и целью сюрреализма.

Сальвадор Дали действительно был сюрреалистом. В необычные образы превращалось все, что он видел, делал либо говорил.

Каждая картина Дали становилась неким интеллектуальным ребусом. Каждую деталь его творений можно рассматривать самостоятельно, вместе они создают определенную магическую и загадочную картину.

В его картинах прочитывается чёткость, а также абсолютная продуманность колористического и композиционного строя. Совмещение в них реальности и фантазии как бы конструировалось, а не рождалось спонтанно, по воле случая.