Обнаженная

Картина была написана в 1925 году Сальвадором Дали, она была исполнена маслом на картоне. Натуральный ее размер – 46 x 48.5 см. Сейчас находится в частной коллекции.

Эту композицию Дали  подарил Федерико Гарсиа Лорке. На обратной стороне Сальвадор написал «Купальщицу». Сегодня эти работы уже отделены друг

Дали, как мы можем увидеть из работы «Обнаженная» (1925), очень энгровского по своей постановке, сделал так, как ему посоветовал Эдгар Дега, великий французский мастер: он проводил линию без отрыва руки. Особенно великолепным получился рисунок, который был подготовительным к портрету отца,  на этом рисунке на втором плане также изображена сестра Сальвадора, Ана Мария.

Среди работ, созданных художником между 1924 и 1926 годами, можно выделить несколько, которые образуют нечто вроде плотного ядра, кристаллизованного центра дальнейшего творчества Дали. К ним относятся: «Молодая женщина, увиденная со спины», «Портрет девушки на фоне пейзажа», «Размышление», «Женская фигура у окна», «Спина девушки», «Портрет Марии Карбона», и, конечно же, «Обнаженная». Стиль исполнения здесь оттачивается, варьируется мотив одинокой женской фигуры, оказывающейся и смысловым, и композиционным центром картины. Эта своеобразная «женская вселенная», которая многократно воспроизводилась, но никогда не была повторена, которая является одновременно и прозрачной и темной, будто бы она пронизана страхом перед тем, что это ее  явление окажется последним. Она является порождением одной единственной матери, именно той, которая запечатлена на произведении «Материнство», исполненной Джино Северини в 1916 году.

Если мы еще немного присмотрим к названному ряду произведений Сальвадора Дали, то первое очарование от совершенством рисунка сменится еще одним впечатлением — это что-то вроде ощущения одержимости, или не «графической мании» в том, как написаны Дали волосы его персонажей. Можно вспомнить также тона, которыми еще совсем недавно увлекался художник — теплые, как будто они были разведены на меде, а затем затвердели, сохранив при этом его мягкий блеск, они сияли либо охрой песчаного тона, либо подкрашенной известью. Теперь же краски становятся холодными, они блекнут все больше и больше. Голубые тона растекаются, а серые стекленеют, либо превращаются в холодные кусочки льда, словно все его цвета окисляются, как металлы,— они заставляют нас вспомнить дома и улицы итальянских метафизиков. Ведь так же бледна и подчеркнуто отдаленная от зрителя фигура молодой женщины.